Беседы с Ярославом Романчуком: часть 3 — рынок земли

С самым, пожалуй, известным экономистом Беларуси — Ярославом Романчуком — мы беседовали в Киеве: он бежал сюда, буквально в последний момент ускользнув от ареста в Беларуси. Однако и тут, в Киеве, мы начали говорить о том, как после избрания новой, демократической власти в Беларуси, следует восстанавливать и развивать белорусскую экономику.

Надо учитывать, что Ярослав Романчук — убежденный либертарианец, приверженец Австрийской экономической школы. С его позицией можно соглашаться, а можно (и даже нужно) спорить. Но, вне всякого сомнения, его идеи и модели обязательно будут востребованы в Новой Беларуси.

- Очень важный вопрос, я сейчас издалека начну. Рынок земли. Я очень хорошо знаю украинский рынок и эту реформу, которая сейчас проведена, потому что это все на моих глазах было. Но в Беларуси и в Украине очень разная ценность земли и принципы ее использования.

Украина – это 27% мирового чернозема. Палку воткнул в землю, она тебе два урожая даст. И здесь ценится именно сельскохозяйственная земля, аграрная. В Беларуси земля – это суглинки, супеси, дерново-подзолистая почва. Они имеют очень низкую ценность для сельского хозяйства, скажем честно. Если бы не наши эти бесконечные удобрения, то ничего бы не было. У нас больше земля используется под животноводческими фермами, - это если в сельском хозяйстве. А в основном, беларуская земля имеет ценность как земля для бизнеса: заводы, там какие-то складские комплексы. То есть это земля, условно говоря, для промышленности. Не чисто для сельского хозяйства, а для промышленности больше ценность. Какой ты видишь реформу землевладения или землепользования в Беларуси?

- Помнишь, у нас было в начале 90-х, что раздавали квартиры. Квартиры раздавали, приватизировали там за какие-то копейки, потому что ты там жил и все прочее. Понятное дело, что точно так же нужно раздавать приусадебные участки – каждому по гектару. В плане, скажем так, не экономического, а солидарного общественного договора. Поэтому вопросов здесь быть не может.

Причем, когда ты закрепляешь это, то ты даешь право собственности: продавать, обменивать, закладывать и т. д. Этот должен быть полноценный актив в коммерческом обороте. Но прежде, чем отвечать на этот вопрос, я просто позволю себе одно замечание. Если мы были бы с тобой в XIX веке, то, понятное дело, актив – земля в совокупной стоимости всех активов имел бы процентов 50%, если не 60%. Очень-очень солидная стоимость актива земли.

Но сегодня есть такие исследования, которые показывают, что на балансах крупнейших компаний до 95-96% стоимости – это не материальные активы. Поэтому сегодня значение земли в производстве современных товаров и услуг радикально меньше. Действительно, абсурдно было бы такой производительный ресурс, как сельхозземля, использовать для других целей. Это совершенно очевидно. И в сельском хозяйстве Украины есть люди, которые прекрасно это понимают и на этом зарабатывают.

Это сравнительное преимущество Украины, которое у нее есть. В Беларуси этого нет. Поэтому здесь проще. Здесь не нужно особого статуса сельхозземель. Кто-то, как ты говоришь, будет использовать землю для сырьевой базы, как это используют у нас те же молочники, кто-то будет как мясники использовать, для откорма стада, или под хорошие конопляные плантации.

При этом опять нужно исходить из принципа: формирование рынка земли должно идти децентрализованно. Объединение, слияние, поглощение, но это в рамках каких-то цивилизованных отношений, может быть, Земельный банк сделан, который всем этим будет заниматься и фасилитировать. Но какого-то особого статуса сельхозземель… Вот опять привожу пример самой успешной сельскохозяйственной страны мира. Это Новая Зеландия. Где собственник земли, и он решил: у меня здесь лес, а я хочу завтра пшеницу посадить. И он это просто делает, и всё. То есть, я хочу, чтобы здесь ходили овечки, - и там ходят овечки. И никто, - ни министерство, ни суд, ни кто другой, - не имеет право распоряжаться, указывать, согласовывать, что ему там делать.

- Я говорил про землю под промышленность.

- Ради Бога. Приватизация делается вместе с землей, на которой находятся объекты. Самая большая коррупция сегодня произрастает на уровне местных органов власти и их распоряжений. Это когда разные правила и условия аренды земли, разные коэффициенты. Опять чиновники определяют стоимость земли – так называемую «кадастровую». С чего они?! Это все абсолютно «филькина грамота». Это отдельно взятый “совок” по определению стоимости актива, который вообще не включен в коммерческий оборот. Это просто фикция.

К тому эе у нас стоимость земли в долларах почему-то указывают. Знаешь, как делается потом? Есть в Беларуси сейчас такая порочная практика, когда через пять лет отматывают обратно сделки, и заставляют людей либо платить либо забирают землю обратно.

- Да, я знаю.

- Получается, человек начинает вкладывать свои деньги, делать инфраструктуру, повышать плодородие почвы. А потом: слушайте, у вас земля ведь стоит без дела… И ему земельный налог в десять раз больше, коэффициенты раз – и повысились. Всё! То есть, опять мы говорим про порочность стимулов, когда создаются стимулы не вкладываться в землю, а доводить ее до истощения.

- Для полного понимания мной и читателями просто пример. Я хочу где-нибудь в Беларуси, например под Витебском, построить фабрику по переработке чего-то там во что-то с нуля. Мне для этого нужна земля. Как и у кого мне ее получить?

- Ну, вот есть собственники, например. Если есть земля на балансе исполкома либо на балансе промышленного предприятия, либо на балансе частных лиц, то ты просто приходишь и с ними договариваешься. Вот и все. Причем ты уведомляешь, если ты хочешь промышленное предприятие построить, никаких согласований нет. Запрет на вывод сельхозземли из оборота – бред полный!

Если конкретно взятый инвестор Денис купит там десять гектаров земли для производства чего-то, то просто реально сделает добро стране. Потому что шансы, что он будет платить налоги, рабочие места создавать, и ценность экспорта резко увеличится. И никаких согласований с Министерством сельского хозяйства, с Госкомитетом по имуществу не нужно. Это ваше дело, право двух субъектов хозяйствования. Пришел, у человека есть ресурс, который тебе нужен. Как, например, мне нужен телефон, у тебя есть телефон, ты мне продаешь телефон Зачем нам Министерство связи, чтобы согласовать нашу сделку?! То же самое и здесь.